Я бы не скучал ни на необитаемом острове, ни в тюрьме, если бы мне дали возможность взять с собой несколько партитур.

    Из всех сувениров, оставшихся от моих встреч с выдающимися личностями нашего времени — записок, фотографий с посвящениями, книг, — я храню только дирижерскую палочку Бернстайна. Та часть тепла, которая мне была когда-то подарена, материализовалась в этом предмете.

В. Спиваков

В середине семидесятых Спиваков-скрипач, победитель нескольких международных конкурсов, начинает учиться профессии дирижера. Интерес к этому делу он сохранил с музыкальной школы.
В школе-десятилетке при Ленинградской консерватории я впервые услышал звучание оркестра — и инстинктивно начал размахивать руками в такт. «Из тебя что-то получится», — резюмировал дирижер Румшкевич.

Многим позже почти те же слова («может быть, пойдет») ему сказал Лорин Маазель. Но перед тем как поставить пластинку и посмотреть, как Спиваков дирижирует, он спросил, не сошел ли тот с ума и зачем ему это надо, если он так играет. Как говорит сам Спиваков, в стремлении дирижировать его никто не «обламывал».

Он считает, что у дирижера и исполнителя-солиста много общего. Оба должны чувствовать структуру сочинения, идею, форму, знать гармонию, слышать модуляции, ощущать, как тональности соответствуют определенным настроениям человеческой души.

Рождаются ли дирижерами или становятся? Он считает, что обе точки зрения имеют право на существование. А то, без чего дирижера не бывает — это обширные знания и опыт.
Бернстайн говорил, что на семь он может научить дирижировать любого идиота (хотя это довольно сложно), а на два, на три и на четыре — с трудом, потому что должна быть музыка between — между движениями. Еще он говорил, что я стану дирижером только тогда, когда буду дирижировать так же, как и играть на скрипке — «вольно предаваться вдохновенью».

Чтобы дирижировать легко и свободно, дирижер должен идеально, в совершенстве изучить партитуру, с которой он работает. Это много часов труда, внимательного вслушивания в музыку сквозь нотную грамоту, пока партитура не становится совершенно прозрачной. Ею можно зачитаться как книгой.
Наверное, я бы не скучал ни на необитаемом острове, ни в тюрьме, если бы мне дали возможность взять с собой несколько партитур. Я всегда вожу в ручной клади чемоданы с нотами — килограммов двадцать, а иногда и больше. Если придет в голову какая-нибудь идея, партитуры всегда со мной.

Весной 1979 года Спиваков организует камерный оркестр «Виртуозы Москвы». Дебют «Виртуозов» проходит в Горьком (Нижнем Новгороде).
Я мечтал о коллективе, в котором для музыкантов была бы создана атмосфера творческой свободы. Я собрал блестящих исполнителей, каждый из которых мог быть и оркестрантом, и солистом. Играли здорово — с таким энергетическим накалом, что от сцены шел жар, как от мартеновской печи.

«Виртуозы Москвы» получили широкую мировую известность, однако до официального признания им приходилось репетировать по ночам — в кочегарках, ЖЭКах, в клубе Военной академии им. Фрунзе. Все музыканты работали в разных оркестрах, поэтому организовать гастрольный график было очень трудно. Спиваков вспоминает, что однажды в Томске оркестр дал три концерта в один день — в пять, семь и девять часов. Люди принесли музыкантам еду — картошку, пирожки, пельмени.
С тех пор наших слушателей разбросало по всему миру, и теперь, куда бы мы ни приезжали, на наши концерты приходят те люди, которые ходили на «Виртуозов» в 80-х годах.

В 1979 году Спиваков едет в США, где с Чикагским оркестром дебютирует в качестве симфонического дирижера. После он выступает в крупнейших концертных залах мира с ведущими оркестрами — Лондонским, Филадельфийским, Кливлендским и Будапештским, оркестром театра «Ла Скала», академии «Санта-Чечилия», Кельнской филармонии и французского радио, лучшими российскими оркестрами.
Оркестр — в высшей степени чувствительный организм. В оркестре 120 человек, каждый со своими проблемами, неприятностями. Нервы у всех оголены, и если перед ними будет стоять психопат-дирижер, ни к чему хорошему это не приведет.
Если вы серьезно относитесь к музыке и с уважением — к музыкантам, рано или поздно наступает духовное сближение дирижера и оркестра.

По приглашению М. Плетнева в 1999 году Спиваков занимает пост главного дирижера Российского национального оркестра. В этой должности он работает до 2002 года, а в 2003 году организовывает Национальный филармонический оркестр России, где становится художественным руководителем и главным дирижером.

Со всеми коллективами Спиваков работает, следуя своим принципам и правилам, которые принесли ему успех как руководителю оркестров.
Я всегда разговариваю с музыкантами, рассказываю им о содержании сочинения, ставлю определенную исполнительскую задачу, провожу аналогии и ассоциации, которые помогают артисту найти свой ключ к произведениям. Когда я работаю над сочинением, люблю почитать письма композиторов или мемуары современников. Невидимый мир ассоциаций, мыслей, ощущений вообще несравненно богаче видимого. Сцена проверяет правильность этих находок.

Говоря о вдохновении, Спиваков цитирует Чайковского, который говорил, что вдохновение не приходит к ленивым. Он признается, что не знает чувства усталости, когда прикасается к музыке. Однажды в эфире программы «Школа злословия» Спиваков очень просто и очень смешно сказал о своем деле...
Даже на пляже я валяюсь с партитурой, а руками дирижирую. Когда плыву в море, то в принципе руками делаю те же движения — разве что партитуру с собой не беру.